10 / 11 / 12

Глава: 10

Директор позвала меня в кабинет, мои ладони вспотели. Не знаю, что Ли Саньси сказал директору, донес ли он на меня за отношения в средней школе или сказал, что я его бросил.

— Сядь, не стой. Это утомительно! — любезно сказала мне директор. Я нашёл свободное место и сел.

— Ли Саньси приходил ко мне вчера. Возможно, ты что-то не понимаешь в ситуации. Я также считаю, что ты не из тех детей, которые воспринимают издевательства как развлечение.

Я очень благодарен учителю за терпение, но не исключаю, что это предвестник надвигающейся бури.

— У Ли Саньси совершенно нормальный мозг, мы бы его не назвали умственно отсталым. Просто его мышление несколько экстремальное. В детстве он пережил то, чего вам не доводилось испытать. У его отца была внебрачная связь. Он рос, подвергаясь ежедневным избиениям, что сделало его эмоционально хрупким. Сейчас его психическое состояние соответствует психическому состоянию восьми-девятилетнего ребёнка, поэтому он легко становится зависимым от окружающих. Возможно, он не знает своих границ. Он не умеет ладить с другими. Думаю, если ты решил дружить с ним, тебе нужно научиться терпимости. Если бы ты просто выполнял обязанности старосты, я бы не стала так много говорить.

  Директор много говорила в тот день, я не был уверен, как к этому относиться. Мне всё ещё было немного обидно. В тот день Ли Саньси пересадили за партой передо мной. У учителя могут быть свои соображения, поэтому промолчал. С того дня я подумал, что, возможно, смогу общаться с ним по-другому. Наблюдая за ним внимательно, я обнаружил, что некоторые слухи были правдой. Он много ест. Каждое утро он приносил огромный мешок еды, а затем выставлял всё на стол по одному, словно Кун Ицзи, каждый раз издавая тяжёлый звук. Он готовил по две порции всего. Однажды утром он принёс два пакета свежего молока ((каждый весом в один цзинь), два больших грейпфрута, две бутылки свежевыжатого апельсинового сока, две буханки хлеба, два блина, две жареные сосиски и два пакета хрустящей лапши. Он долго всё это раскладывал. Я видел, что он хочет поделиться со мной, но этот дурак хотел, чтобы я попросил у него.

Учительница была права. Его эмоциональный интеллект всё ещё был на уровне детского сада. Видя, что я не реагирую, он ел всё это сам, каждый день. Видя, как он объедается, люди думали, что он не ел несколько дней, но он ел так каждый день. А иногда, когда он был голоден посреди урока и у него не было денег, он комкал бумажки и запихивал их в рот, чтобы набить желудок. Иногда он делал то же самое, если ему было лень выбрасывать.

Однажды он обернулся и сказал мне: — Братишка, я видел, как ты на мгновение остолбенел на уроке физики сегодня в 2:38:29. О чём ты думал? Я тебе доставил неприятности?

Он расплакался. Это привлекло бесчисленное количество взглядов, в том числе и Сюй Жаньжань. Сюй Жаньжань поймала мой взгляд и быстро отвернулась, оставив меня в некотором замешательстве.

Оказывается, Ли Саньси тоже знал, какие неприятности он мне доставил. Похоже, у него ещё оставалась совесть. Тогда Ли Саньси заплакал и добавил: — Я не хотел отдалиться от тебя... Не сердись на меня.

— ...

В то время Ли Саньси увлёкся поэзией. Он часто ходил по классу, держа в руках сломанный складной веер с несколькими сломанными ножками. Он закидывал веер за спину, притворяясь, что смотрит вперёд. Время от времени он украдкой поглядывал на меня, а затем в экстазе закрывал глаза и расхаживал по комнате. Он продекламировал всего две строчки: «Всё изменилось, люди изменились, всему пришёл конец, но слёзы текут прежде, чем текут слова» и «Когда цветут горные цветы, она смеётся среди кустов». Каждое утро во время самоподготовки, когда мы все были слишком сонными, чтобы открыть глаза, Ли Саньси декламировал вслух, пока его голос не становился единственным в классе, как будто он отвечал на вопросы. Поначалу одноклассники подхватывали шум, но в конце концов привыкли и всё ещё могли засыпать, слушая его голос.

 Внезапно однажды Ли Саньси опоздал на утреннюю самоподготовку, в классе стало так тихо, что все невольно дрожали. Некоторые привыкли слушать, как Ли Саньси читает стихотворения, и не могли заснуть, не услышав их.

 За пятнадцать минут до конца урока Ли Саньси наконец появился, словно только что вернувшийся с поля боя, весь в грязи. Как только он вошёл в класс, раздался взрыв аплодисментов. Почему они аплодировали, многие не знали. Услышав аплодисменты, Ли Саньси героически помахал всем рукой. В это время одноклассники хором выкрикнули два стихотворения, которые Ли Саньси должен читать каждое утро.

— Ах! Всё изменилось, люди изменились, всему пришёл конец, но слёзы текут прежде, чем текут слова.

— Ах! Когда цветут горные цветы, она смеётся среди кустов.

— Ха-ха...

Не знаю, кто крикнул: — Ли Саньси, спой всем песню!

Лицо Ли Саньси вдруг оживилось, когда он услышала это. Он пристально посмотрел на меня, улыбнулся и обратился ко всем: — Сегодня Мастер Си споёт вам песню о любви, посвящённую той, которую я люблю.

Толпа разразилась аплодисментами, почти все поняли, кто его так называемая возлюбленная. Я, как и все остальные, не слишком отреагировал, наслаждаясь его голосом, словно наблюдая со стороны.

— Цветут горные мальвы – ярко-красные, председатель Мао повёл нас на завоевание страны...

Ли Саньси пел с огромным энтузиазмом, его мелодия была далеко за пределами досягаемости остальных. На секунду-другую в классе воцарилась тишина, а затем раздался громовой хохот, лица некоторых исказились от смеха. Я сидел и с нежностью смотрел на Ли Саньси, как он страстно пел «народную песню», пропитанную ароматом любви. Я не знал, что чувствовал в своём сердце.

Ли Саньси изо всех сил спел последнюю строчку «Да-цзян-шань» , высоко подняв руки и дрожа всем телом. Когда он закончил петь и сел, он наверно был слишком взволнован, и упал под стол, прямо мне на ноги.

— Ах! — вскрикнул я от боли, словно кто-то ударил меня по ногам, толкая ядро, я чуть не сломал себе кости.

— Простите, прости, больно?

Ли Саньси, забыв подняться с пола, принялся растирать мои ноги руками, выглядя очень испуганным.

— Ли Саньси, ты что, Ай Цзыханю обувь вытираешь?

 — Какой внимательный... 

Раздались взрывы насмешек. Ли Саньси коснулся моей ноги и разрыдался, как обиженный ребёнок. Я был просто не в силах вынести этого, поэтому помог ему подняться. Даже если он и дальше будет меня неправильно понимать, сегодня я сделаю исключение!

Ли Саньси не переставал плакать, откинувшись на спинку стула. Он взял сбоку листок бумаги и разорвал его пополам. Половиной он вытер свои слёзы, а другой написал мне записку: «Братец, эта песня была искренней. Я не нарочно сел на ноги.». Я долго держал записку в руке, безмолвно.

Глава: 11

Дни шли под ветром и дождём. Ли Саньси действительно перестал меня донимать, но продолжал ругать за моей спиной. И он переключился на преследование. Навыки преследователя у Ли Саньси были на удивление слабыми. Он даже прятался за телефонным столбом, будучи сам в четыре раза толще столба. Каждый раз, когда кто-то приближался, он громко приветствовал, а затем зашикал, чтобы они говорили тише, и громко заявил, что идёт по пятам. Ли Саньси так и не разорвал эти отношения. Я это хорошо знал, у него просто была своя жалкая гордость, он хотел быть таким же стойким, как другие. Жаль, что он не умел справляться со своими эмоциями. Он не сидел на месте, собирая всё воедино для анализа, а просто прямо отвечал на каждый отдельный инцидент. Возможно, вчера он был благодарен за ваше внимание, но сегодня он мог яростно мстить из-за одной-единственной жалобы.

Как и сегодня, я критиковал его на уроке за невыполнение домашнего задания, остальные тоже подвергались моей критике. В итоге он схватил ржавый нож и стал водить им по языку, размахивая им вверх-вниз. В этот момент весь класс смотрел на меня с сочувствием.

 Меня переполняли эмоции. Я вернулся домой, включил компьютер и начал общаться в интернете. Я взял себе никнейм «escape». Меня привлекло имя пользователя в интернете. Его звали «collapse». Я почувствовал, что это имя тронуло меня до глубины души, поэтому я добавил его в друзья, не говоря ни слова. Мужчина

говорил заученно и оставил впечатление влюбленного. Он без конца рассказывал о своих любовных историях. А ещё я был очень раздражён в тот день и хотел найти себе какое-нибудь другое развлечение. Мы довольно оживлённо болтали.

Escape: Я так сыт по горло! Кое-кто ко мне пристаёт. И это парень.

Collapse: Я раздражен больше, чем ты. Парень, который мне нравится, ненавидит меня за то, что я вечно к нему пристаю, ха-ха.

Escape: Дружище, тебе и правда хуже, чем мне. Откуда ты?

Collapse: Я из города X, а ты?

Escape: Чёрт, я тоже. Давай как-нибудь выпьем.

Collapse: Ладно, могу сказать, что я прямолинейный человек. Если в будущем у тебя возникнут проблемы, говори, я тебя защищу.

Его слова кажутся мне знакомыми. Кажется, я где-то их уже слышал. Я долго думал, но не мог вспомнить. У меня сейчас полный бардак в голове.

Collapse: Почему ты молчишь? Ты всё ещё там?

Escape: Да, да, парень, за которым ты гоняешься, симпатичный?

Collapse: Очень красивый! Хотя и не такой хороший, как я.

Escape: Красивый? Зачем использовать это прилагательное?

Collapse: Не упоминай его. Сегодня мы, братья, не скажем ничего, что испортит веселье.

Escape: Ты такой добродушный человек. Мне нравятся такие люди. Можешь не волноваться. Этот человек думает, что ты действительно слепой.

Collapse: Ха-ха, я уверен в себе. Я смогу это сделать.

Escape: Старший брат, я болею за тебя.

Мы долго разговаривали в тот день. Хотя мы не сказали ничего значимого, мне стало легче. По крайней мере, я знаю, что в этом мире есть кто-то, кто разделяет мои страдания.

Когда я пришел в школу, я впервые за долгое время почувствовал себя хорошо. Я увидел соседа Ли Саньси в повседневной куртке под школьной формой, поэтому я похвалил его.

Кто знал, что это предложение вызовет большую катастрофу. Ли Саньси, возмущенный, снял свою форму. Под ней на нём был ярко-синий, винтажный осенний свитер из 1960-х или 1970-х годов. К тому же он был толстым, оно плотно облегало его пухлое тело, линии его жирной плоти сразу же обрисовывались. Многие девушки оборачивались и с отвращением смотрели на него. Я не хотел напоминать ему об этом, потому что знал, что говорить бесполезно. В итоге он не снимал его целый месяц, независимо от погоды. Многие одноклассники, доведённые до предела, приходили ко мне с мольбами помочь им дать отдохнуть зрительным нервам. Меня это сразу же забавляло и смущало, но поломав голову, я наконец нашёл решение.

В тот день я попросил его соседа по парте надеть пальто, которое я хвалил раньше. Тогда он снял школьную форму. Я презрительно сказал: — Какое оно уродливое. Братец, оно устарело!

В тот же день Ли Саньси наконец снял осеннюю одежду, которую носил и снимал целый месяц. Хотя инцидент был исчерпан, я всё больше ощущал, что наши отношения были поистине жалкими. Наша история стала темой для разговоров, источником облегчения.Я слышал, что родители одного из моих одноклассников десятилетиями редко смеялись, но мой одноклассник катался по дивану, когда рассказал им историю про меня и Ли Саньси.

Иногда мне кажется, что я довольно идиотским образом наказал гениального человека. Он одновременно жалок и полон ненависти. Всякий раз, когда мне хочется выругаться, я снова сдаюсь, когда вижу его осеннюю одежду, которая была изношена и её никто не чинил. Я знал, что это совсем не выход. Я всё ещё тратил его время впустую. Он совершенно потерял себя. Всё, что он делал каждый день, было лишь для того, чтобы привлечь моё внимание. Он учился за меня, ел за меня, ссорился из-за меня... и казалось, что этим дням не будет конца.

Глава: 12

Я думал, что мы с Сюй Жаньжань больше никогда не будем общаться. Если бы она не пришла ко мне в тот день вся в слезах, я честно думал, что мы так и застрянем в этой неловкой школьной рутине. Я помню тот день, когда она плакала так сильно, что у неё опухли глаза. Я был тогда потрясен, потому что в наших глазах Сюй Жаньжань была свирепой девушкой, она всегда выглядела сильной. Даже после того, как я отвергла её, я никогда не видела её настолько неуправляемой, со слезами, струящимися по лицу. Любой парень испытывал бы жалость, не говоря уже обо мне, получившем от неё большую услугу.

Позже я узнал, что на самом деле она плакала из-за Ли Саньси. Сюй Жаньжань сказала, что Ли Саньси использовал свой вороний рот, чтобы распространить слухи о том, что Сюй Жаньжань не девственница. Для ученицы средней школы это было уже слишком. Я тоже тогда очень разозлился. Я подумал, что раз она мне это рассказала, я должен помочь ей выплеснуть свой гнев! Но я всё ещё колебался, потому что не знал, не вызову ли я большего эффекта.

В тот день после школы я позвал Ли Саньси. Я не разговаривал с ним уже много дней. Ли Саньси выглядел очень счастливым. Я сказал, что мне нужно с ним кое о чём поговорить. Ли Саньси радостно потёр руки, кивнул и поклонился, а затем поспешно собрал вещи, боясь, что я передумаю, если опоздает хоть на секунду. В этот момент моё сердце внезапно смягчилось. Заранее подготовленные угрозы и запугивания показались мне такими отвратительными. Я сказал ему, что он должен прийти в школу пораньше, и тогда я с ним поговорю, а потом убежал. Я знал, что обязательно увижу его плачущим после обеда, и это обязательно снова станет горячей темой, но я был в долгу перед Сюй Жаньжанем. В таком невинном возрасте ко всему нужно относиться просто.

— Пожалуйста, больше не издевайся над Сюй Жаньжань. Она моя девушка.

Я Я видел, как Ли Саньси сильно дрожил, но это была лишь дрожащая улыбка. 

— Ты такой глупый. Зачем ты лжёшь мне тем же способом, что и в прошлый раз? Я тебе правда нравлюсь.

Я возненавидел его неразумное поведение и холодно сказал: — Говорю тебе, я теперь в неё влюблён. Слышишь? Перестань валять дурака. Умоляю тебя! Просто не считай это нашей шуткой!

Видя, что он всё ещё мне не верит, я преувеличил свою преданность ей и то, какая она красивая. Ли Саньси всё больше смущался.

— Нет, нет, это невозможно. Ты будешь наказан. Нефритовый император разрубит тебя на куски. Вас ужалят скорпионы, мерзавцы.

  Я промолчал. Я смотрел, как он снова начал бессвязно говорить, словно вот-вот упадёт в обморок. Он развернулся дрожа и ушёл. В тот момент мне было слишком стыдно признаться в своём несчастье, потому что мне было его жаль. Я не двигался, пока он не дошёл до конца класса. Подняв глаза, я увидел, что все старосты нашего класса выбежали. Они бросились ко мне. Староста учебного комитета всё ещё тяжело дышал, когда подошёл ко мне.

— Ай Цзыхань, сходи к Ли Саньси! Он перевернул все парты в нашем классе, а следующий урок классного руководителя!

Услышав это, я поспешил вместе с ней в класс. Когда мы вошли, все ученики держались за парты, а Ли Саньси бился головой об угол и громко плакал.

Я подошёл к нему и хотел помочь ему подняться, но он повернулся ко мне и злобно сказал: — Отвали! Я это заслужил?

 Вся моя жалость тут же испарилась, я не стал с ним спорить. Я убрался вместе с одноклассниками. Некоторые похлопали меня по плечу, но я лишь безразлично улыбнулся.

Учитель Ню вошёл в класс: — Встаньте!

 По команде все ученики дружно встали. Затем учитель Ню кивнул, и все ученики дружно сели, кроме Ли Саньси, который стоял прямо. Я видел, как его сосед по парте изо всех сил тянул его, но тот не двигался.

Учитель Ню улыбнулся и спросил Ли Саньси: — Ли Саньси, почему бы тебе не сесть?

Весь класс хором ответил, что ему хочется спать. В этот момент я был по-настоящему тронут. Я не ожидал, что столько одноклассников встанут на мою защиту.

— Я не вас спрашивал, я спрашивал Ли Саньси, Ли Саньси, почему ты стоишь?

Ли Саньси пошевелил уголками губ. Затем он воскликнул, словно приливная волна: —Учитель Ню, я хотел сказать вам, что есть вещи, о которых я бы хотел поговорить с вами наедине.

Учитель Ню посмотрел на Ли Саньси, затем на меня, он вероятно что-то понял. Затем он радостно сказал: — Здорово! Давно я не разговаривал по душам с учениками, а вы вдруг проявили инициативу, чтобы поговорить со мной наедине. 

Урок нашего учителя был очень ярким.

***Загрузите NovelToon, чтобы насладиться лучшим впечатлением от чтения!***